Мы в СМИ

Как известно, правозащитная практика по уголовным делам в стадии исполнения приговора характеризуется множеством правовых проблем, среди которых особую сложность представляет реализация положений уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства, в частности, в связи с предоставлением свиданий с защитником – близким родственником с целью оказания правовой помощи подсудимому и осужденному.

Несмотря на законодательное закрепление(1) допустимости участия в судебной стадии уголовного судопроизводства защитника – близкого родственника (в данном случае буду рассматривать только эту категорию) совместно с адвокатом, органы ФСИН и некоторые суды неоднозначно трактуют содержание правовых норм.

Одной из самых распространенных причин отказов в предоставлении свиданий для оказания правовой помощи осужденному защитником – близким родственником следует считать отсутствие у защитника юридического образования, что иногда расценивается правоприменителями как злоупотребление осужденными и их защитниками их правами на свидания друг с другом, целью которых является оказание юридической помощи.

Например, Конституционный Суд РФ в Определении от 25 января 2018 г. № 188-О указал, что ограничение такого права возможно при наличии существенных к тому оснований, одним из которых является неспособность предполагаемого защитника оказывать юридическую помощь подсудимому и выполнять другие процессуальные обязанности. Подобная позиция Суда изложена и в других определениях КС РФ(2). Проблема, по моему мнению, заключается в том, что критерии, способствующие выявлению возможностей оказания предполагаемыми защитниками юридической помощи, законодательно не установлены. В настоящее время решение указанного вопроса отведено суду, который, как представляется, формально следует общей задаче реализации права на квалифицированную юридическую помощь.

Так, Судебной коллегией по административным делам Верховного Суда РФ от 21 марта 2018 г.(3) было установлено, что мать осужденного обратилась к начальнику ФКУ «Исправительная колония № 6 Управления ФСИН по Оренбургской области» с заявлением о предоставлении ей свиданий с осужденным для оказания юридической помощи в качестве защитника, но ей было отказано по причине отсутствия правовых оснований для свиданий с осужденным в качестве лица, имеющего право на оказание юридической помощи. Суд первой инстанции признал решение начальника исправительной колонии незаконным, мотивируя тем, что ранее мать осужденного была допущена судом в качестве защитника подсудимого наряду с адвокатом и получала право на свидания с осужденным, которое ею реализовывалось.

В суде апелляционной инстанции названное решение суда было отменено, и по административному делу принято новое решение об отказе в удовлетворении административного иска. Причины отказа сводятся к следующему: 1) защитник – близкий родственник подсудимого не имеет юридического образования, что не позволяет реализовать право осужденного на оказание ему квалифицированной юридической помощи; 2) постановление суда о допуске матери осужденного в качестве защитника подсудимого наряду с адвокатом, по мнению суда апелляционной инстанции, не порождает у нее безусловного права на предоставление свиданий в соответствии с ч. 4 ст. 89 УИК РФ.

Приведенным определением Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда РФ данное решение суда было отменено и направлено на новое судебное рассмотрение в связи с тем, что суд не установил фактов наличия каких-либо результатов оказания защитником юридической помощи осужденному, которые обусловливали бы необходимость его свидания с защитником для оказания именно юридической помощи.

По моему мнению, упомянутое определение Верховного Суда РФ следует признать неоднозначным.

С одной стороны, судебный контроль допуска близких родственников к участию в деле в качестве защитников является гарантией права обвиняемого на защиту. К тому же, с позиции названных конституционных определений, допуск защитника в уголовное судопроизводство является исключительно прерогативой суда.

С другой стороны, полагаю, что отсутствие юридического образования не является существенным основанием для отказа в допуске защитника к участию в деле. Некоторые исследователи считают, что эффективность защиты лицом, имеющим, например, экономическое образование, по делам экономической направленности может быть выше, чем участие профессионального юриста. Это утверждение применимо и в случае расследования преступлений по другим уголовным делам, в которых именно неюридические знания защитника (в области медицины, технических наук и др.), подкрепленные его активной позицией, позволяют установить реальную картину происшествия(4).

Исходя из смысла разъяснения в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» суд должен лишь учитывать возможность оказания защитником наряду с адвокатом юридической помощи обвиняемому, а не заниматься проверкой наличия или отсутствия диплома о юридическом образовании или выявлять уровень юридических знаний у лица, об участии в уголовном судопроизводстве которого ходатайствует обвиняемый. Более того, следуя логике законодателя в части, касающейся прав и обязанностей защитника, предоставлять результаты оказанной юридической помощи необходимо лицу, ходатайствующему о назначении защитника, а не органам ФСИН или суду. Осужденный, неудовлетворенный качеством оказанной защитником помощи, может отказаться от защиты посредством составления ходатайства об отстранении защитника.

Таким образом, по моему мнению, решение подобных проблем видится в установлении конкретных законодательных разъяснений в части, касающейся определения степени участия защитника – близкого родственника в уголовном судопроизводстве, что способствовало бы реализации в полной мере права подозреваемого, обвиняемого на защиту.


1. Часть 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; подп. «d» п. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах; ст. 48 Конституции РФ; ч. 2 ст. 49 УПК РФ; ст. 12, ст. 53, ч. 4 ст. 89 УИК РФ; ст. 18 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».
2. См., например, Определения Конституционного Суда РФ от 21 октября 2008 г. № 634-О-О; от 15 ноября 2007 г. № 928-О-О; от 22 апреля 2005 г. № 208-О.
3. Определение Верховного Суда РФ от 21 марта 2018 г. № 57-КГ17-22. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://vsrf.ru/stor_pdf.php?id=1642812.
4. См.: Дежнев А.С. Вестник Омского университета. Серия «Право». 2012. № 3 (32). С. 261.